Ангел

Биомеханический обелиск выдыхал холодный свет. Его пульсирующий ореол охватывал мицелий хромированных проводов. Блестящие, плотно сплетающиеся гифы тянулись до самых границ света, где хищная тьма растаскивала их на атомы и пустоту. В чернильной тьме, тусклые световые линии и пятна едва очерчивали образы пяти фигур. Определенно можно было сказать лишь то, что это были невнятные силуэты сидящих на восточный манер людей. Рядом с каждым из них находилось по небольшому жужжащему железному ящику. На входы передних панелей поступало множество проводов, различного диаметра, а на выходы — один плоский многожильный кабель, ведущий к разъёмам на затылках нейро-шаманов.

Не смотря на оглушающий гул кондиционеров, температура не опускалась ниже 35° по Цельсию и потоки раскаленного воздуха плавились, образуя дрожащую рябь. Всё это создавало ощущение присутствия на «ассимилированном» боргами ритуале бöн.

В другом конце комнаты, оперевшись о стенку, куря одну сигарету за другой, сидел иссушенный до самых костей мужчина. Его впалые серые глаза нахмурились, он вытянул шею вперёд, слегка наклонил голову — один из позвонков хрустнул.

«Вот, бля, хрен разберёшь, правда они так стрёмно дёргаются, или это просто иллюзия», — почти беззвучно двигались его дрожащие, пересохшие губы. На груди болтался армейский жетон с пометкой «D. J.».

В воздухе вился запах пота и сигарет. DJ слушал гул машин и ритмы джангла.
Сегодня был его первый день в качестве ситтера нейро-шаманов. Помимо обычных вещей, ему открывалась целая россыпь данных — призраки.
Костлявые пальцы уверенно стучали по несуществующим в базальной реальности кнопкам. DJ рассеянно пялился в выпрыгивающие из подсознания, как стаи дельфинов, концептуальные образы: цифры, графики и карты.
Он навязчиво прокручивал в голове последовательность ручного отключения: перевести soft на себя, врубить ручной контроль, приконнектиться к «машине желания» — программирующей над-разум, через либидинальные импульсы —, переадресовать сигнал и последовательно прерывать основные цепочки… Он до одурения, до шаманского делирия повторял одни и те же движения снова и снова, пока в мозгу не прорезалось острое, как бритва:

«Когда я соглашался на эту работу, я даже не думал, что будет настолько стрёмно.
Если что-то пойдет не так, мне придется вытаскивать всех из над-разума… Отключить „машину желания“ на ручнике так, чтобы не расплавить мозги… не плёвое это дело».

С сигареты, прилипшей к его нижней губе, комки раскаленного пепла падали прямо на пустую гладкую деку, на которой энергично отплясывали паучьи пальцы, симулируя тактильно-механический способ ввода информации. Плагин НКИ всё так ловко подстраивал, что DJ и впрямь ощущал нажатие на взвешенные аналоговые клавиши. Симбиоз различных машинок: пальцев, рук, деки, нейронов, компьютеров и музыки, порождал рисунок в стиле Lumisokea — Rhythmicon, — заигравший в его плейлисте — безупречный, как мануфактура.

DJ дрожал и представлял, что в любой момент их могут накрыть, и тогда ему светит, как минимум, два «пожизненных» в ледяном гиперсне и исправительные нейро-процедуры. Хуже только если его стазис-капсула, по типу той, которую раньше использовали в Роскосмосе для гибернации, и его замороженное имущество будут перепроданы частникам. Нередко случается, что компании разоряются или раскалываются, начинается делёжка «душ» и конечно их финансовых активов. В такой ситуации, можно пробудиться в состояние частичной разморозки, в контейнере грузовика, пасущегося на заднем дворе курятника. Поэтому, в случае опасности, остаётся только всех плавно отключить и удрать на тачке, которую не видит большой брат. Такой исход тоже влетел бы всем в копейку: пришлось бы искать новую технику и потерять рейтинг на «Крипто-Кроте», но даже так было бы лучше, чем видеть в действии работу «ледяного правосудия».

И без этого сложный процесс отладки всех систем обелиска отягощался тем, что иногда тайваньские «машины желания», которые использовали все шаманы, тормозили и могли не вывести подключенного из над-разума вовремя, а слишком длительное слияние могло превратить их в недееспособных овощей. А это вам не «русский нейротоксин», и последствия куда хуже.

Месяц тщательной психологической и технической подготовки, два часа на расстановку оборудования в каком-нибудь засраном ангаре, сорок пять минут на «саундчек», — всё ради трёх минут в состояние над-разума.

Вторая минута плавно подходила к концу. «Саундсистема» DJ’я отработала безупречно. Свет постепенно становился всё более тусклым и рассеянным, колебания плавно замедлялись до 20 ударов в минуту. Канал связи между мозгами пятёрки сужался на автопилоте. Необходимые пакеты данных уже были загружены на «Крипто-Крота», а на их кошельки вот-вот, весело позвякивая, должны были поступить транзакции с кредитами и рейтинговыми баллами. Бзынь!. В этот момент DJ’я вывернуло наизнанку. Дискотека окончена.

Первым в себя начал приходить Барс. Ломаными движениями, словно каждый мускул его фактурного тела был на пределе, он немного приподнялся и несколько секунд, стеклянным взглядом, смотрел в пустоту. Его лицо не выражало абсолютно ничего, мышцы сводило судорогой, челюсти скрипели, а механический протез разбивало жутким тремором. Кажется, он пытался что-то сказать, но из-за слияния многие нейроны сгорели, нарушилась целостность прежних синоптических связей: злокачественные, чуждые ассоциативные паттерны, не имеющие никакого функционала вне над-разума, испытывали Барса на прочность. Требовалось ещё, как минимум, пара минут, чтобы его речь стала более осмысленной.

«Возможно, сейчас он даже имени своего не помнит, тело его не слушается, а язык ворочается во рту сонной пиявкой, отказываясь складывать слова», — крепко затянувшись пробормотал DJ.

Жалкое зрелище: бледный, двухметровый, крепкий мужик пускал слюни, как умалишённый, и даже обмочился.
DJ достал из сумки шприц-пистолет, вынул из биопорта на затылке Барса кабель и сделал ему инъекцию. Это должно было помочь быстрее вернуться «в норму».
Остальные ещё были в отключке, и подобную операцию пришлось проделать со всей бандой. Тем временем, Барс не спеша уже начал разбирать «машину желания».

Видимо, для того чтобы чётко обозначить черту и отметить окончание вылазки и немного расслабиться, DJ скрутил джоинт, смачно облизал бумажку и, проигрывая в голове трек The Congos — Fisherman, распластался не полу ангара.
Выдыхая клубы едкого сладковатого дыма, он прошептал: «Сейчас нас уже никто не спалит, можно успокоиться…».


Домой они ехали молча, дождь шёл стеной, DJ сидел за рулём старого микроавтобуса, из которого была извлечена вся заводская электроника, чтобы было невозможно отследить его местоположение, а что касается их НКИ, они естественно были перепрошиты.

Антикварная CD-магнитола, которую DJ называл своим личным талисманом, проигрывала композицию Coil — Where Are You?

За всё это время DJ не вымолвил ни слова, ведь он не был уверен, что назад едет с теми же самыми людьми, с которыми отправлялся в путь. Его губы уже было дрогнули,

  • К…
    Но потом он одумался и замолчал.
    «Они могут меня, просто, не понять», раздавался эхом внутренний голос.
    В воздухе стояла неловкость, а дворники вэна захлебывались от обрушившихся с небес потоков воды.
    играла песня
    ♫Where are you?♫
    ♫Are you surrounded by things we cannot penetrate?♫
    ♫Is the cage you love the home you also hate?♫

Наконец, Саша нарушила молчание.

  • DJ, в следующей Одиссее, ты будешь в качестве шамана. —
    прохрипела она, словно антикварный google-переводчик.
    DJ нахмурился, но ничего не ответил.
  • Эй, ты слышишь меня? Тебе ведь нужны кредиты? Эва долго ждать не будет.
    На лбу DJ выступила испарина, машина въехала в темный тоннель и в больничных лучах фар он увидел собственное лицо в лобовом стекле, белое, как фарфоровая маска.
    У него зазвенело в ушах.
    Послышался громкий сигнальный гудок.
    DJ моментально пришёл в себя, выкрутил руль и скорчившись, как во время приступа мигрени, стукнул и закричал:
  • Блять, Саша, да! Мне нужен кэш! Но не по вашей ли вине Эва тогда почти спеклась?! Ты хоть представляешь, каково мне каждый день смотреть в её совершенно пустые глаза?! Ой, простите… я забыл, что тебе наплевать… ты же просто бездушная кукла-флэшка. — DJ, растекаясь в улыбке, с особым злорадством растянул последнюю фразу, и продолжил:
  • Разве мы не договаривались, что я работаю только ситтером?!
  • DJ, послушай, ты же знаешь кухню. Роли в команде должны постоянно меняться.
    Узкая специализация превращается в слабость. Иначе со всеми нами случится тоже самое, что и с Эвой, а ты никогда не соберешь нужную сумму. — её глаза не моргали, а холодный уверенный голос звучал так спокойно и отстраненно, что даже пугал. Было что-то бутафорское и неестественное в её образе. Она бы прекрасно справилась с ролью Рэй в Еве.
  • Мы можем найти другого, а вот ты вряд ли найдешь.
    DJ крепко сжал обеими руками руль и, цедя сквозь зубы, проговорил:
  • Хорошо, в следующий раз будет по-твоему.
    Из колонок магнитолы доносились слова песни:
    ♫Poor little ghost boy♫
    ♫Let me be your human toy♫

Он ехал и думал, что, несмотря на внешнее сходство, Саша была полной противоположностью Эвы, по крайней мере, той Эвы с которой он познакомился на ретро-бэйс-тусе в «Лабиринте» четыре года назад.
Это произошло случайно. В тот день он играл сет целиком состоящей из ископаемой jungle и drum’n’bass музыки, конца восьмидесятых — начала нулевых. Сейчас такое уже не делают. Он заметил её ещё со сцены, когда сводил с винила трек Source Direct — Black Rose. Кончики его пальцев скользили по шершавым бороздкам, прокручивали центр пластинок, вращали потенциометры и шейдеры. В эпоху, когда вся музыка проигрывается через НКИ, со стриминговых сервисов, прямо в вашу черепушку, а сходить на рейв можно онлайн, не выходя из дома, тусовки «Ancient Breaks» были настоящей отрадой. Для DJ’я сам воздух этого места был что-то вроде наркотика. Раскаты плотного баса и грохот рудиментарных брейков, в окружение толпы полуобнаженных юных тел, движущихся, кто в ритме баса, кто в ритме бочки. «Синергийный экстаз», — кажется, так он говорил. Нет, клубов было действительно много, но практически никто кроме «Лабиринта» & «Ancient Breaks» не делал свое дело по старинке.
После сета, как обычно, он прошёл в зал, послушать остальную часть программы. Взял себе пиво на баре и, сделав глоток, повернулся в сторону сцены. Вместо ожидаемого пейзажа напротив стояла она…
Стройная девушка с осиной талией, острыми чертами лица, снежной кожей, забитой чёрными татуировками, медовыми губами и пепельными волосами. «Её движения казались такими плавными и грациозными, а огромные кукольные добрые, серо-голубые глаза…», — трепетали мысли DJая. Время замерло. На фоне видеоинсталляции, в стиле ранних orphan drift она выглядела прекрасно, словно ангел спустился из кибера.
DJ смутился как школьник, но, чтобы не выдать себя, натянул улыбку.
Она мило улыбнулась в ответ и протянула ему руку:
Привет, я Эва, классный сет.


Казалось, что бесконечный город стремился пожрать гниющее солнце. Многочисленные зубастые башни и их игольчатые шпили уходили вверх, а раскинувшиеся под ними, пульсирующие пищеводы, соединяющие между собой узлы и архитектуру всех исторических эпох, медленно переваривали биомассу, обеспечивающую прирост всё новых коммуникационных линий. В небе почти всегда висели золотистые от огней города тучи, а смог всё ещё пропитывал индустриальные районы, несмотря на то, что ещё пару десятилетий назад был введён налог на углеродные выбросы.
Настоящая киберготика — вульгарная безвкусица, варварство, утопающее в нагромождении мелких ажурных деталей и световых шоу. Если бы пришлось рисовать мангу об этом городе, то определенно продюсеры обрывали бы телефоную линию Цутомо Нихэйю, живи он в нашем веке. Памятники героической славы, имперского блеска и национального величия духа, сплавлены с технопритонами в прибрежных складах, сомнительными клубами и модельными студиями в подвалах монастырей, полупустыми барами, с потайными комнатами и петляющими улочками ведущими в никуда, по которым гордо маршировала новая инквизиция. Где-то в этих лабиринтах скучали многоглавые и почерневшие памятники деревянного зодчества, законсервированные в своей вечности.
На лицо новая эпоха борьбы за гуманистические ценности, «возрождение» ухмыляющееся людоедским оскалом.

Где-то в трущобах старого города, со спортивного мотоцикла слезла фигура в длинном черном плаще с глубоким капюшоном. Это была модифицированная модель «Китайца» с поддержкой термо-оптического камуфляжа, стоящая на вооружение у армии КНДР.
Обладатель этого чуда, находящегося под запретом для гражданского населения, незаметно проскользнул словно тень в переулок. Зазвенел дверной колокольчик.
Не поворачиваясь, Барс, расставляющий кеги с пивом, приветственно помахал своей старомодной протезированной рукой и крикнул,

  • О, мой дорогой друг, DJ, ты пришёл выпить пивка? Как раз новый кег заряжаю.
    В повседневной жизни этот двухметровый здоровяк был барменом. Барс предпочитал исключительно функциональные аугментации, лишенные всякой косметики, типа покрытия органическими элементами. В сочетание с его физически развитым телом тяжелоатлета и стрижкой «полубокс», он выглядел почти как терминатор в исполнение Шврацнегера. Так и ждёшь, что он сейчас отмочит что-то, вроде «I’ll be back» или «hasta la vista, baby», с характерным акцентом. Вероятно, такие специфические вкусовые предпочтения как-то были связаны с его десантным прошлым. Впрочем, Барс не часто об этом распространялся. В это время DJ серой тенью прошел мимо оживленных столиков и разместился у самого удаленного конца стойки.

В другом конце бара, весёлые и красные от хмеля и ссадин, аугментированные грузчики, занимались любимой забавой — отвешивали друг-другу лещей на деньги. Кто упал, тот проиграл. Щеголяющая нарядом шлюха — то было платье в стиле «Медичей» — с придыханием рассматривала старомодную руку Барса. Примечательно, что эта рука — скорее тактический манёвр, часть интерьера его заведения, создающая атмосферу начала кибер-взрыва, нежели функциональный элемент. На самом же деле, весь бар был его «протезом», продолжением его собственного тела, а рука так, — фетиш.

Впрочем, шлюха была с секретом, судя по всему, она имела нестандартный набор половых органов — «на любой вкус».

  • О чём задумался?
    облокотившись о стойку и закуривая сигару, обнажив золотые зубы, спросил Барс.
    В ответ DJ повесил голову и почти простонал:
  • Я всё не могу выкинуть из головы последние слова Эвы, которые она сказала незадолго до того, как это случилось.
    Барс угрюмо вздохнул и пристально посмотрел на DJ’ая, дав понять, что готов его выслушать.
  • Мы тогда ехали в лифте, и я ей задал точно такой же вопрос, впрямь как ты сейчас. А она в ответ спросила: «DJ, как ты думаешь, есть ли самосознание у над-разума? Ведь если оно действительно есть, то каждый раз отключаясь мы совершаем убийство, понимаешь меня?»
  • И что ты ответил?
  • Я ответил, что это чушь…
    Образовалась неловкая пауза, которую прервал Барс:
  • Индивид не может знать, что он есть, пока он действованием не претворил себя в действительность
  • Не знал, что ты философ Барс. — натянув нахальную улыбочку, сказал DJ.
  • Это что-то из Гегеля, всплыло по контексту из запроса НКИ. — пробубнила гора мышц с тактическими протезами, потирая пивную кружку тряпкой.
    В этот момент, встретившись взглядами, они не удержались и залились громким гоготом.
  • Интересный выбор Барс, интересный выбор,
    Снова тишина.
    DJ разглядывал пузырьки газа в пивном бокале, а Барс на минуту завис и сказал:
  • Знаешь… можешь хохотать пока не лопнешь, но в юности меня действительно занимала философия.
  • Почему же ты здесь, а не на тёплой кафедре? — хмыкнул DJ.
    Громила самодовольно начал дикламировать, словно цитируя кого-то из великих. Очевидно, он давно ждал подходящего момента:
  • Когда я начал оценивать свою жизнь не в категориях «реальное — кажущееся», а «полезное — не полезное». Кажется, тогда мои пути разошлись с университетской философией, перейдя в этико-политическую плоскость из методолого-онтологической.
  • Ха! Не слишком ли заумная болтовня для рыгаловки, которую держит патриотичный ветеран? — выкрикнул уже изрядно охмелевший DJ.
  • Да уж, это точно. Но в моей профессии нужно уметь поддержать разговор с любым клиентом. Даже с таким засранцем как ты.
    Дурашливое выражение лица DJ резко переменилось, словно он моментально протрезвел.
  • Нет, Барс, в нашей с тобой профессии нужно лишь желание поскорее сдохнуть.
    DJ одним глотком осушил бокал пива, поднялся из-за стойки и, словно фантом из старинных фильмов, растворился в толпе, расслаиваясь в кадрах. На выходе с его счёта автоматически списались кредиты. На НКИ прилетела какая-то типовая заразная реклама и предзаписанная благодарность за посещение заведения, на которой красовалась фальшивая улыбка подмигивающего Барса. Весь её незамысловатый посыл сводился к тому, что нужно поставить лайки бару и подписаться на рассылку. Идиотизм… но зато как поданный! От форм, создающих «желание», индивидуализированных под каждого клиента, было невозможно оторваться. Реклама, словно мощный Junk, била по нейроволокну, заставляя хотеть ЭТО. Пожалуй, в этом веке, искусство рекламы стало самым завораживающим развлечением. В голове DJ’я играла заводная басовая мелодия из трека The Ganja Kru — Super Sharp Shooter. Он ещё не знал, но уже думал, о том, чтобы найти новый предлог зайти к Барсу. Это странно, но, кажется, у него встал.

В полумраке чирикал и позвякивал латунный ключик, которым DJ тыкал в замочную скважину. Он пустил мелкий смешок, когда вспомнил о том, как научные фантасты прошлых столетий представляли себе жильё его собственного века. НКИ проигрывал трек Noise Factory — The Future Original Mix.

«Ооо! дааа! — повсюду автоматизированные города, оптимизированное умное жильё, капсульные отели, летающие скейтборды и т. д. На самом деле, всё это оказалось никому ненужными фантазиями».

  • The future… The future… — выкрикивал нервно смеющийся и пританцовывающий DJ, подпевая треку.

Люди вроде DJ’я охотно арендовали помещения, построенные ещё в XIX веке, без всякого ремонта, где коммуникации, пожалуй, последний раз менялись в конце XX столетия. А если кто и затеивал ремонт, то мог обнаружить множество артефактов ушедших времён и застаревшие колонии плесени, старого и верного спутника человечества.
DJ снимал комнату в небольшой и пыльной двушке со скрипучими, дощатыми полами, в самом центре исторической части города. Его соседом был пухленький кучерявый паренёк Крис. На двери рыхлого феминного соседа красовался плакат с Конаном, на котором кто-то начирикал маркером «Crush your enemies, see them driven before you, and hear the lamentation of the women!». Кажется, раньше этот плакат покоился где-то среди развалин древних книг, передающихся между целыми поколениями жильцов, как реликвия. Прямо за вратами, которые денно и нощно сторожил Кимерийский воин, скрежетал трэк Teitanblood — Inhuman Utterings, то и дело срываясь на кошмарный визг. Эти звуки в голове DJ’я писали образ могучего тёмного воина, закованного в доспех из чёрной кожи и пластин серого металла, проклепанных гигантскими, фантасмогоричными иглами. Голову воина покрывал глубокий капюшон, увенчанный остроконечной тиарой, а за плечами развевался плащ, сотканный из сотен лиц сокрушённых врагов. Он нёсся на своем скакуне по костям жалких людишек, сверкая в свете луны зловещим, путеводным моргенштерном, кроша их хрупкие останки в пыль.
Эти шумовые атаки скорее радовали DJ — не так часто можно было найти соседа, который обладает таким же фетишем на акустические саунд-системы и старинную музыку.

Большую часть своего времени Крис играл в видеоигры и задумчиво грустил, пуская клубы дыма на кухне. Очевидно, в эти моменты он воображал дни своей грядущей славы и тосковал по будущему, но будущее уже наступило. Не менее чем weed stuff Крис ценил words stuff. DJ часто заставал его за чтением книг Рорти, Кайуа, Балларда, Ницше, Бэккера, — все это добро оставили предыдущие соседи, и оно даже было как-то связано с источником его дохода. Кажется, Крис был нарративным дизайнером на удалёнке или что-то вроде того. На джанкфуд и дудку ему точно хватало, но Крис никогда не забывал подчеркнуть, что получает копейки, виня во всём «низкую культуру», мещанство элит и весь мир, который, должно быть, виделся ему театром кукол, где зловещий, кровожадный божок-кукловод дёргает за ниточки человечество, подобно озлобленному Incel GameMaster в D&D партии. Всей душой добряк Крис был против человеческой расы. Стоит ли напоминать, что на загрузочном экране его НКИ, стояла приветственная надпись «Cosmist Neo-Tsarism arrives from the future».

Зайдя в комнату DJ стянул с себя всю уличную одежду и улёгся поверх белоснежной стазис-капсулы, в которой покоилась Эва. Тема нелегального хранения тела никогда не поднималась в этой квартире. Иногда он часами лежал сверху капсулы. Уткнувшись носом в стекло, проваливаясь в мир по ту сторону и представляя себя на её месте. DJ часто рыдал или стыдливо мастурбировал, оживляя её ледяное тело жаром воспоминаний. В этот раз ему понадобилось чуть более тридцати минут призрачной близости, разделённой холодным стекло-пластиком, хромом металла, проводами, трубками, цветными огоньками, белыми полимерными вставками и… сознанием.

DJ неуклюже сполз с капсулы и перекинул через плечо лямку увесистого и благородно потрескавшегося Gibson Les Paul Triumph Bass, закурил и начал наигрывать какую-то рэгги-последовательность, плавно перетекающую в минорное пост-панковское громыхание на одной струне. Наступила тишина. Тёмную, застывшую в вечности комнату, слегка освещала холодная подсветка стазис-капсулы. Сквозь глубокую чернильную пелену начала прорезаться такая же густая и тягучая басовая мелодия — это был трек Morphine — Souvenir.
DJ запел:
♫I remember meeting you, we were super low♫
♫Surrounded by the sounds of saxophones♫
♫And I remember being this close, but never alone♫
♫You gave me a little something to take home♫
♫I dropped it on the floor♫
♫I dropped it on the floor♫
♫Dropped it on the floor, I dropped it♫


В этот раз ситтером был Эрмас — высокий, златовласый юноша, атлетического телосложения и нахальным блеском в глазах. Он знал себе цену и был этим очень горд. Из всей банды именно у Эрмаса был настоящий талант к ситтерству. Он мог взять такие виражи, так использовать ресурсы «машины желания» и особенности команды, из которой сплетался «над-разум», как другие не могли себе даже вообразить. Он творил настоящую магию. Это немного успокаивало DJ’я, т. к. его первый опыт проходил под надзором асса, в каком-то смысле легенды, но горячий нрав и юношеская ветреность, в совокупности с откровенно детской капризностью, приземляли образ Эрмаса в глазах всей банды до образа обычного манерного твинка.

Эрмас мягко подключил биопорты пятёрки, своими женственными руками, нежно провёл тыльной стороной ладони по щеке DJ и, томно улыбаясь, что-то шепнул ему на ухо. Да, он был красив. Расправив широкие плечи, Эрмас, словно с античной трибуны, огласил о трёхсекундной готовности и запустил обелиск. Зазвучал «тон шепарда», создающий иллюзию бесконечно повышающегося звукоряда, за счёт специфического наложения кратных друг-другу синусоидных волн. В такт мигал свет. Щелкали какие-то переключатели. Должно быть это чем-то напоминало инсталляции Рёдзи Икеды. Что-то влажное, холодное и скользкое проникало в голову DJ’я, пробиралось по проводам. На языке появился неприятный медный привкус, а отвратительная резкая вонь заполняла ноздри. Нарастали незначительные артефакты и шум в интерфейсах НКИ. DJ уже едва сдерживал тошноту в горле. Чтобы отвлечь себя, он было попытался достать сигарету из кармана, но тут же обнаружил, что не может двигать руками, тогда он начал считать. Зазвенело в ушах.

  • Не сопротивляйся. — эхом раздался приказ.
    DJ почувствовал, как что-то маслянистое продолжало медленно проникать в него, перемешивая и сцепляя разнородные мысли в комки бесформенного вещества. В какой-то момент он обнаружил, что словно парит в воздухе прямо над своим собственным телом, которое теперь похоже на усталого незнакомца. С каждым ударом сердца он ощущал, как этот незнакомец перед ним становился всё более чуждым и далёким, в конце концов скучным, пока и вовсе DJ не забыл о его существовании.
  • Не сопротивляйся. — повторял голос как будто обработанный dub echo fx.
    Череп DJ’я уже не выдерживал давления. Из носа хлынула кровь. Чуждые ритмы и мерзкая пульсирующая слизь продолжали пронизывать все его мысли, все его чувства, все его воспоминания, уродуя и извращая их, спутывая саму их суть. Кровь на полу закручивалась в спираль. А потом, когда у DJ уже не было сомнений, что голова у него сейчас лопнет, точь-в-точь, как в «Сканерах», и он уже было попрощался со всем тем немногим, что держало его в жизни, DJ увидел её… ангела, — улыбающуюся ему Эву. Она поцеловала его в губы, так по-настоящему, как это никогда не чувствовалось в реальности. Это было лучшее впечатление за долгие годы его жизни, «Это точно была она… это она!», — подумал он. После этого остатки сознания DJ’я разорвало на части, они растворились в новом индивиде — над-разуме, состоящем из плоти и крови пятёрки, программируемой оператором «машины желания».
    Больше он ничего не помнил.

To be continued…