ГЛАВА 1
– Кэп, сообщение от Досо. Вывести звук?
– Конечно, Сагерд.
Кеннет Нисбет, старясь не отвлекать экипаж от работы, кивнул в ответ на приветствие старика Энгуса Кейнса и сел на указанное им место. Упругая спинка кресла, словно челюсть космического кита, норовила прокусить спину, пока Кеннет нащупывал кнопку фиксации положения. 5 месяцев. Именно столько геолог находился на борту Философского камня.
Наэлектризованный воздух жёг нос потом и дымом. Прежде Кеннета Нисбета ни разу не вызывали на капитанский мостик. Рас Альхаге, окраина изведанного космоса, скупо прятала редкие металлы в поясе астероидов, отчего крупные промышленные корабли обходили систему стороной. Нужно сильно постараться, чтобы наткнуться на перехватчик Добывающего Союза. Геолог теребил мочку уха в попытке сбросить волнение.
Динамик щёлкнул, потом заговорил механическим голосом:
– Малый грузовой корабль “Философский камень”, обнаружено превышение допустимой концентрации добытых элементов. Приказываем остановиться для проведения досмотра.
– Вот из-за этого я тебя и вызвал, Кеннет Нисбет – Энгус прикурил сигарету протезом пальца, потушив огонёк о стол. Его губы казались длинным сколом на грубой извести кожи.
От удивления редкие брови Кеннета описали выразительную дугу, но Энгус тут же поспешил его успокоить:
– Всё в порядке, но теперь нам нужно избавиться от 100 килотонн груза из-за того, что один идиот вовремя не продлил лицензию.
Мелодичный, хорошо поставленный голос капитана спокойно перебил хрипотцу Энгуса:
– Я уже сказал, здесь нет моей вины.
Кеннет застыл, рассматривая Капитана. Почти отталкивающая, андрогинная красота. Однако его восковое тело не имело половых признаков. Даже среди биомодернизированных капитан выделялся поистине ангельским видом. Он поприветствовал геолога:
– Рене де Грот, представитель артеля “Редкоземельщик” и капитан Философского камня. Ты с Сабика?
– Да. – опомнился Кеннет. – Вырос и учился на Сабике.
– Развитый промышленный центр. Я думал, там можно исправить…Это. – Капитан растерянно очертил овал вокруг глаз.
– Он про очки, геолог. Разве на Сабике нет хорошей медицины? – с плохо скрываемой неприязнью поправил Сагерд Лаосски, старший помощник капитана. Заношенный китель жал ему в плечах.
– Конечно есть! Но моя болезнь требует многоэтапного лечения, а у меня не хватало в тот момент времени… – Кеннет потирал короткий ёжик на голове, выдумывая причину.
Он старался не погружаться в воспоминания. Не удалось. Фантом прошлого отдавался болью в груди, вызывая приступ кашля. В тот раз из-за халатности докторов, неправильно рассчитавших АльтБиоты, Кеннету пришлось выхаркивать силикозные лёгкие, пока на их месте образовывались новые. Нет, он точно не доверит им свои глаза.
– Ну хватит допытываться! Его дело. – выпалил Энгус, и экипаж снова вернулся к работе. – Хотя я, признаюсь, давненько не видел людей, не желающих исправлять свои дефекты.
Кеннет, уняв раздражение, вернул разговор в рабочее русло:
– Бригадир, мне кажется, стоит начать с самых тяжелых пород.
– Не думаю. – Энгус вывел на экран содержимое грузового отсека. – Что у нас наименее ценное?
– Руды кремния, галлия и германия.
Энгус сверил подсчёты через терминал и задумался. Электрический гул аппаратуры вдруг заглушил взволнованный Сагерд:
– Кэп, кораблю Досо не понравилось, что мы оставили его без ответа. Он ускоряется и догонит нас через 7, нет, 5 стандартных циклов.
– Принял. Есть новая идея, как обмануть железяку. Энгус, надо кое-что обсудить. –Капитан повернулся, указав Кеннету на дверь.
Кеннет покидал капитанский мостик неспешно. Относится ли Энгус Кейнс к экипажу также, как он относится к закону? Это явно не то, чего Кеннет ожидал от Философского камня. Тревога виток за витком накручивалась на скрипящие шестерёнки до тех пор, пока Кеннета не дёрнуло в сторону. Корабль сменил курс.
В каюте, кое-как вмещавшей двух человек, было шумно. Коронель смотрел спортивный матч двухнедельной давности.
– Опять? Ты его раз пятый смотришь.
– И что? За Медведей мой братишка играет! Три гола на первенстве школы отвесил. Вот сейчас будет второй, гляди. – разгоряченный черноволосый Коронель вскинул руки в ожидании гола.
– Да мне без разницы, Энрико. Звук убавь.
– Оу, новичок, полегче. Неудачная первая встреча с капитаном?
Не услышав ответа, Коронель серьёзно посмотрел на Кеннета, потом нажал кнопку остановки вопроизведения.
– Ты часть экипажа. Даже если не хочешь, придётся делиться своими переживаниями. Иначе ты можешь навредить и себе, и другим.
Кеннет не любил, когда лезут к нему в душу. Но от назойливости соседа деться было некуда. Да и попросту обижать Коронеля не имело смысла.
– За Философским камнем гонится корабль Досо – Кеннет ожидал реакции, но довольное лицо Коронеля даже не дрогнуло. – Вот о чём я беспокоюсь. Как такое вообще можно допустить? С каждым днём я всё больше задумываюсь, не сделал ли я ошибку, заняв место научного сотрудника на этом корабле.
– Знакомые мысли, новичок. Я устроился сюда по экспресс-контракту в надежде быстро наживиться. Прошло 10 лет и, как видишь, я до сих пор на этом корабле. – Коронель неловко прокашлялся. – Я это всё к чему. Здесь не так плохо, как ты думаешь. А руководство…Ты просто с ними ещё не знаком.
– Ну так расскажи. Может, отпустит.
– Прошлое Энгуса – беспросветная мгла, по крайней мере об этом говорил Сагерд. Но он давно завязал с криминалом, так что ситуация с кораблём Досо его точно не радует. – Энрико Коронель щедро разбавлял фразы жестами рук. – Капитана лично я стараюсь избегать. При разговоре с ним такое мерзкое ощущение. Как будто он уже знает всё, что ты ему скажешь. Но лицо незапятнанное и смазливое. Благодаря ему с нами теперь не бояться сотрудничать.
– Сагерд точно должен стоить этих двух.
– В точку, новичок. Представь, какого ему меж двух жерновов вертеться? Но он свой парень.
Корабль снова тряхнуло. Интерком неразборчиво булькнул, только после пары ударов от Коронеля по корпусу произнёс:
– Экипажу занять свои места и приготовиться к вынужденной посадке в системе Рас Альхаге. Ориентировочное время – 30 минут.
Коронель и Кеннет тут же принялись прибирать всё барахло в закрывающиеся отсеки, потом заняли посадочные кресла и закрепили ремни.
– А вообще, – Вдруг похолодел Коронель. – Не нравится — вали. Здесь у каждого есть своя причина, по которой он связался с Философским камнем. Если покопаться, она найдётся и у тебя.
Кеннет не ответил. Он уже был там, внизу. Мозг, измождённый от ежедневной скуки, прокручивал в голове различные картинки, пока Философский камень хрустел и выл при снижении.
Корабль сел, едва удержав положение в плотной атмосфере. Полуорганическая оболочка тяжко дышала, заживляя ссадины. В её материнских объятиях Кеннет был беспомощен. Не только Кеннет, все люди на корабле затихли в тревожном ожидании дронов-разведчиков, способных передать информацию о том, что происходит снаружи. Плотная атмосфера оставила их без глаз: цифровой канал давал странные помехи. Показатели температуры, давления оставались в пределах нормы, а данные с газоанализатора позволили считать высадку безопасной.
На поверхность выходили тройками. “Оруженосец” – тяжелый экзоскелет, требующий специального обучения – тащил на себе аккумуляторные батареи. Они обеспечивали энергией кислородные генераторы скафандров в связке. От слаженности действий зависело многое.
Фонари на шлеме едва оттесняли туманную вуаль, обволакивающую скафандры. Ровный каменистый слой, будто стёсанный силой воды, не мешал изучению местности. Когда Кеннет собирал образцы пород под опорами корабля, их вызвал ошеломлённый Сагерд:
– Скаф-5, срочно на мою позицию. Кеннет, тебе стоит это увидеть.
Они прибыли на место меньше, чем за минуту. Там, на всё такой же гладкой возвышенности туман отступил, и Кеннет увидел группы экипажа, за которыми вздымалось что-то устрашающе огромное. Он подумал, что это массовая галлюцинация: настолько сильно объект выделялся на тусклом фоне планеты. Под ссыпающейся горной породой проступала тьма. Она, словно брешь, рваный надрез на картине мира в 8 метров высотой, слегка отливала аметистом, но не светила. Скаф-5 подошли ближе, боясь нарушить безмолвие, и только тогда взгляд геолога заметил особенности. Тьма имела форму кристалла. Его грани были едва уловимы, сливаясь с почти идеально чёрной поверхностью. Лишь изредка, как звёзды на ночном небе, где-то в глубине тьмы виднелись мелкие искры.
– Что это, Кеннет? – Спросил Сагерд Лаосски. Осторожно, как будто боялся потревожить каменные глыбы.
Тот же вопрос задал Коронель. То, что чувствовал Кеннет, не было похоже не страх. Трепетная надежда, благоговение перед сложностью кристалла. Кеннет как будто приносил жертву старому богу, чтобы тот позволил ему прикоснуться к запретным знаниям. Голос слегка ранило изогнутое лезвие губ:
– Я, чёрт возьми, обязательно это узнаю.
Обычно Кеннет полагался на разум. В его голове роились схемы, стандартные методы изучения, будущие протоколы исследований. Но спокойствие на краю бездны невозможно. Кеннет заметил это, пытаясь собрать образец кристалла. Оруженосец отказывался сделать даже шаг, рискуя оборвать провод. Уязвимость, беспомощность всего экипажа начала передаваться и Кеннету. За один миг на экипаж Философского камня рухнула ответственность, непосильная человеческому разуму. Но именно для этого и были созданы инструменты. Как факел, разгоняющий ночь, удар кирки отколол небольшой кусочек кристалла прямо в контейнер, и страх отступил. Лишь на время, зарывшись глубоко внутрь.
Выбравшись из затхлого скафандра, Кеннет устремился в лабораторный отсек. Он не сразу заметил пухлого мужчину около прибора микроструктурного анализа.
– Раньше наши смены не пересекались – недовольно хмыкнул мужчина.
– Мы теперь что-то вроде команды – Последнее слово неприятно застряло между зубами. – Ты разве не выходил на поверхность?
– У меня и тут дел хватает. Газоанализ, проверка на патогенные микроорганизмы. А что там?
Кеннет показал стеклянный контейнер.
– Ого, классно. – с вежливым интересом сообщил мужчина. Емил Драганов. На его пиджаке был именной бейдж. – Не буду тебе мешать.
Альтфизиологу было плевать на всё, кроме своих профессиональных интересов. Из-за этого он до сих пор не мог вписаться в коллектив. Ему было гораздо привычнее работать с бездушными машинами, которые не могут ему навредить. Делить с ним лабораторию Кеннет не хотел, но выбора не было.
Анализ кристалла показал нечто странное. Кристаллическая решётка состояла из почти сферических многогранников, вложенных и вдавленных друг в друга. Такая предельная упаковка обладала не только высокой твёрдостью, но и колоссальной энергией связей. Когда Кеннет запросил у компьютера анализ вершин, тот затормозил и через несколько секунд выдал ошибку. Геолог тщательно проверил все вводные и попробовал ещё несколько раз. Результат не изменился. Тогда он вывел на экран модель атома и недоумённо произнёс:
– Драганов, похоже, мы нашли новый элемент.
– Кристалл из изотопа? Что-то новенькое.
– Ошибаешься. Сам посмотри.
Альтфизиолог бросил усталый взгляд на экран, удивлённо дернулся и быстро подошёл к столу. Морщины на его бульдожьем лице разглаживались по мере того, как он рассматривал схемы.
– Эта хрень точно не естественного происхождения.
– Может быть. Меня больше интересует её назначение.
– Может это бомба? Столько запасённой энергии.
– Тогда она должна была рвануть, когда я отколол кусочек. – развенчал предположение Кеннет.
Клубок вопросов рос, покрывая радость находки неприятной слизью. Драганов робко похлопал геолога по плечу, развеяв сомнения. Кеннет ясно видел, что это лишь начало пути. Разобраться в том, что никогда не было знакомо с человеком. Подчинить себе эту мощь, если от этого будет польза.
Через несколько часов, предвкушая удивление на лицах руководства, Кеннет предоставил лабораторный отчёт:
– В заключение представляю план дальнейших исследований, который, ввиду дефицита научных ресурсов, предполагает длительную задержку корабля на планете.
Энгус, оживившись, затушил недокуренную сигарету. Хитиновая пластина на голове, словно обрубок нимба, неприятно блестела.
– Исследований не будет. Мы покинем планету сразу же, как только загрузим кристаллы в трюм.
Тяжесть слов придавила Кеннета, выпустив весь воздух из легких в одном стоне. Колкий ветер эмоций рождал бурю. Он хотел оспорить решение, перейти на крик, угрожать. Но не мог. Его голос стелился по полу:
– Могу ли я узнать причину такого решения?
Приободряющий тон Сагерда извивался в поиске нужных слов:
– Кеннет, мы очень ценим твоё открытие, но посадка на планету нужна была лишь для того, чтобы сбить с нашего следа Досо. Задерживаться на планете нецелесообразно, сейчас твой план невыполним. Безусловно, ты получишь хороший процент от продажи кристаллов. Не переживай насчёт исследования, я думаю, первооткрывателя будут ждать с распростёртыми объятиями в лучших научных станциях Змееносца.
Капитан, заложив руки за голову, бросил насмешливо-сочувствующий взгляд, от чего Кеннету стало жаль тех, чьи приказы он исполняет.
Издав стандарт “Неразрешимости”, учёные навсегда похоронили грёзы о достижении скорости света, создании ИИ или новых источниках энергии. После открытия Альторганики, все остальные науки служили лишь материалом для её экспансии. Если даже организуют научную группу по исследованию кристалла, в их число не попадут геологи. Больше Альторганики Кеннета раздражили деньги. Не в прямом смысле, нет. Но было в этом слове что-то удушливо-сладкое, будто запах травы в университетской оранжерее Сабика. Предложить учёному деньги взамен его мечты: что может быть оскорбительнее?
Друг детства, возможно, рассмеялся бы Кеннету в лицо, услышав его мысли. Парализованного ниже пояса Тома погубила бедность. Его родители не могли позволить себе тогда ещё дорогостоящую Альторганику, чтобы вылечить сына.
“Хватит”, – остановил себя геолог. Но как бы ему ни хотелось признавать, единственный человек на корабле, способный понять Кеннета, был альтфизиолог Драганов.
ГЛАВА 2
В пустой каюте Кеннет занялся поиском в базе данных того, что могло бы хоть как-то помочь в понимании природы нового элемента. Современная ксенокристаллография не дала результатов, а архивы предков с Земли были слишком обрывочны. Кеннет нервно отстукивал ритм пальцами, когда показался Коронель, сообщивший о брифинге в кают-компании. Глотнув пресный кофе, Кеннет вышел в узкий коридор.
Сагерд, способный без панибратства поддерживать хорошие отношения с командой, как никто другой подходил на роль старшего помощника. От него разило уверенностью. Бритый и выспавшийся, он кардинально отличался от того изможденного и раздражённого парня, которого видел Кеннет на мостике. Сагерд Лаосски жестом попросил всех дать ему слово. Позади него вспыхнуло изображение кристалла.
– Я знаю, какие слухи сейчас ходят по кораблю. – Сагерд демонстративно постучал по изображению. – Как бы стрёмно эта хрень не выглядела, она — наше спасение. Уверяю вас, на этой планете мы не задержимся. За работу с этим камнем вы получаете десятикратную надбавку! Отправите семьям, так ещё и самим разгуляться хватит.
Экипажу понравилась эта идея. Особенно тем, чей настрой Сагерд не мог вернуть личной беседой и юмором.
– Но за сидение на заднице вы деньги не получите, верно? Разведка показала, что поверхность планеты безопасна. Поэтому надевайте скафандры, развёртываем лагерь в указанной точке. Дальнейшие детали указания получите от руководителей групп.
Экипаж начал медленно расходиться. Оглядывая оставшихся, Сагерд заметил Кеннета.
– Научные сотрудники уже знают свою работу, однако есть дополнение. Вам разрешено заниматься изучением свойств кристалла, но только если это не мешает прямым обязанностям.
В голове Кеннета слова прозвучали иначе. “Пытайтесь ловить ртом пузырьки воздуха, ведь завтра не будет даже их.”
Драганов выбрался из своего логова, но лишь для того, чтобы собрать пробы почвы и воздуха для детального анализа. Для Кеннета же целью текущего выхода на поверхность было изучение местности. Вместе с оруженосцем они шли около часа, пока их не остановил рассеивающийся туман. Кеннет выругался, протирая запотевшее гермостекло. Разведка ошиблась, ведь в докладе не было ни слова о том, что сейчас предстало перед их глазами.
Из недвижимого мелкого моря тут и там торчали осадочные породы. Если это и был шельф, то простирался он до самого горизонта. Туман был только над сушей. По прикидкам Кеннета корабль высадился на маленьком острове диаметром около 2-3 километров. Его края представляли собой базальтовые столбы, лесенкой уходящие в воду. Всё это сильно беспокоило Кеннета. Столбчатые структуры характерны для вулканических пород, образующихся при застывании вырвавшейся на поверхность лавы. А туман мог свидетельствовать о том, что лава и сейчас продолжает формировать остров. Спуститься к берегу не составило труда. То ли из-за того, что тот не видел моря лично, то ли из-за отказа в дальнейшем исследовании, но Кеннет ощущал себя в долгу перед альтфизиологом.
Кеннет, взмокший после долгой экспедиции, вернулся в лабораторию, поставив баночку с океанской водой на стол Драганову.
– Думаешь, в воде что-то есть?
– Кто знает. Может, остров вместе с кристаллами выдавило как раз из-под воды.
Драганов благодарно кивнул. Потом, будто опомнившись, указал на сосуд с желтоватыми капсулами:
– Недавно сделал. Мобильность в скафандрах никакая, особенно в условиях половины g. Альтбиоты позволят обойтись без них. Учитывая, что здешняя атмосфера не требует дополнительной защиты глаз и внешних тканей.
– Как?
– Если коротко, то сможешь получать энергию, циклично чередуя молочнокислое брожение и окислительное фосфолирование. Дышать чем-то одним не выйдет: без кислорода твоё тело не сможет функционировать даже в покое, не говоря уже о какой-то деятельности. А для постоянного дыхания кислородом его здесь слишком мало.
– А если совсем просто?
– Час на резервном питании, потом 15 минут дышишь полной грудью. И так по циклу. В какой-то степени это даже полезно.
– А минусы?
– Придется чаще питаться. И из-за метана в атмосфере нервная система угнетается, будет слабый эффект опьянения.
Кеннет весело фыркнул.
– Рабочие это оценят. Зря времени ты не терял. И всё это с помощью одной капсулы. Круто.
– Выпьешь одну сейчас, вторую через два часа и сможешь снова выйти на поверхность.
– Извини, я откажусь.
– Не беспокойся, это безопасно. Трёхэтапные тесты симуляции оставили побочные эффекты в пределах статистической погрешности.
– Не в этом дело. – Кеннет прятался под маской любезности.
Отказ от альтбиотов был невежеством, сравнимым с губительным запретом евгеники на некоторый радикальных станциях. Драганов настаивал, но его взгляд не мог скрыть отвращения. И в этой зелёной желчи Кеннет понимал, что теряет союзника. Он перебил распросы альтфизиолога.
– Только не говори об этом другим членам экипажа. Не хочу остаться белой вороной.
– Хорошо, даю слово. – Драганов всем своим видом показал, что разговор окончен.
Немного остыв в каюте, Кеннет направился в лагерь. В 15 минутах ходьбы от корабля, он был расположен прямо около кристаллов. Оруженосец, сделав свою работу, попрощался. Кеннет подключился к баллону. Переживать было не о чём: тут и там в лагере стояли кислородные станции. Правда, после Альтбиотов кроме оруженосцев ими никто не пользовался. Кеннет огляделся. Палатки представляли собой полусферы из колониальных фотосинтетиков, способных создавать герметичные помещения. Люди, сбросившие оковы скафандров, в безмятежной, насколько это возможно в текущих обстоятельствах, манере обсуждали новые впечатления. Даже туман был почти незаметен. Тут и там играла музыка, горели декоративные костры. Около одного из них он заметил Коронеля. Тот подхватил его рукой, но Кеннет сопротивлялся.
– Да я ещё палатку свою не нашёл. Пятую не видел?
– Мы все с пятой. – Коронель придвинул Кеннета ближе к кругу. – Кто не знает, это Кеннет Нисбет. Тот самый геолог, озолотивший нас.
Кеннет кивнул. Он был заочно знаком со всеми, но вряд ли они его замечали. Подрывник Джек Филдс, ровесник Энгуса, чаще слушал, чем говорил. Он протянул руку, и его костистое лицо окатило Кеннета недовольным прищуром. Кеннет знал, что он означал.
– Непереносимость компонентов. Как сказал Драганов, у предков не было нужного гена. Так что без скафандра я не могу. – металлической перчаткой Кеннет боялся сломать длинную тощую руку Джека.
– Да, не повезло тебе. А я, кажется, начинаю понимать наших предков. – Коронель мечтательно уставился куда-то в небо.
– Ты о Великом Переселении?
– Да нет же, я о том, почему они до последнего оставались на планете. Даже не пытались колонизировать спутник. Квадратные километры незанятого пространства. Потолок, до которого не достать. И всё это освещает красивейший закат. В крупнейших городах-колониях такого и близко нет. Надеюсь, всё-таки доживу до терраформирования Глизе.
– И что ты в этом нашёл. – электротехник Рито Муракато нервозно ёрзал, стараясь спрятать взгляд от необъятной свободы. – Колонии не зря называют муравейниками. Каждому отведено ровно столько, сколько необходимо ради общего блага. Нас слишком мало для такого большого пространства. Здесь мы уязвимы.
– Колонии едва держатся на устаревшем оборудовании. Поверь, я достаточно проработал на Уиджи техником, чтобы больше никогда с ними не связываться. Тысячи жизней висят на волоске.
– Коронель, согласись, многих опасностей можно было бы избежать, если бы твоя команда исправно выполняла свою работу.
– Ты на что это сейчас намекаешь?
– Не в обиду, но многие неполадки на корабле ты оставляешь без внимания. И несмотря на такую халатность, ни с Уиджи, ни с кораблем ничего не произошло.
– Может ты и прав. – слегка поникнув, Коронель отступил.
– Хочешь сказать, что в жестяной банке прошлого века ты чувствуешь себя в безопасности? – продолжил Кеннет.
– Конечно. На Философском камне мне знаком каждый провод, каждый техотсек. Я знаю все слабые места и могу их своевременно предотвратить.
– Корабль — дом родной. Поскорее бы свалить с этой планеты. – подхватил Джек.
Кеннет, всегда сторонившийся конфликтов, почувствовал непреодолимое желание поддержать Коронеля. Скафандр служил завесой от их слов.
– Человечество уже триста лет не видело ничего подобного, а вам лишь бы вернуться в уютный гроб.
– А какое мне дело до человечества? – отозвался Джек. – Я переживаю только за свою семью. И даже ты, мальчишка, за полгода на этом корабле, стал её частью.
– Без работы корабль больше смахивает на тюрьму. Разве вам не интересно увидеть что-то отличное от ежедневной рутины?
– Ты, верно, шутишь. Конечно, интересно. Но за свою жизнь я видел достаточно, чтобы знать, где остановиться. Лучше ответь мне: ради чего ты хочешь поиграться с этими кристаллами? Только не рассказывай сказки о человечестве.
– Я хочу это сделать ради истины.
Он хотел сказать “ради Тома”, но эти слова могли неправильно понять.
Джек, видимо, выдохся, потому что больше не проронил ни слова. Стекло его глаз ещё несколько секунд копалось во внутренностях Кеннета.
На переполох собралось множество людей, в том числе и Сагерд. Прямо за спиной раздался его голос:
– В таком случае, у тебя мало времени.
– Что? – вздрогнул от неожиданности Кеннет.
Теперь Сагерд уже обратился ко всем:
– Мы покинем планету через три стандартных цикла. А сейчас по палаткам, завтра много работы.
ГЛАВА 3
Диалог не прошёл бесследно. И слова Сагерда заставили Кеннета действовать решительно.
В пасти корабля роились роботы-погрузчики, стараясь расставить груз как можно плотнее к фиксирующим зубьям. Весь экипаж находился либо в лагере, либо около него. И Энгус Кейнс, будто король оставленной цитадели, предвкушал момент, когда солдаты вернуться с докладом о победе.
Энгус был в хорошем расположении духа, но Кеннет просил слишком многого.
– Прости, я не могу выдать тебе оруженосца. Да и все роботы тоже заняты. Конечно, есть парочка нерабочих, но не думаю, что они могут пригодиться.
Кеннет уже почти отказался от мысли о полевой лаборатории, но Энгус всё же нашёл способ, как ему помочь.
Геолог снова спустился к пасти, и робот выкатил ему погрузочную тележку. С добротными, маленькими колёсиками. “Что ж, уже что-то.”
Ему потребовалось время, что сгрузить всё необходимое: оборудование, кислородный генератор, топливные батареи, припасы. Кеннет планировал провести там весь день. Он будет мочиться в скафандр, если придётся.
Экзоскелет сильно сковывал движения, даже с ним тележка с трудом преодолевала поверхность планеты. Рабочие ограждали внушительную территорию. Кеннет предпочёл идти, пока не потеряет их из виду. Отсюда практически скрывались в тумане осветительные огни лагеря. Никто не мог ему помешать. На всякий случай он разложил антенну и включил радиопередатчик, который дал ему Энгус.
Кеннет заметил несколько особенностей. Осколки кристалла со временем испускали всё меньше искр, пока ток энергии не прекращался насовсем. Но это не было похоже на термическую реакцию. Температура вблизи очагов не только не увеличивалась, но, как показывали приборы, даже уменьшалась. Он хотел проверить, что будет, если рассечь камень пополам, но это легче пронаблюдать в лагере.
Температура у подножья была выше температуры остального камня. Кеннет почти сразу отмёл вулканическую активность: слишком точечные очаги. Даже если лава нагревала кристаллы, тепло бы передавалось поверхности. Да и жар земли чувствовался бы через подошву.
Кеннет искал связь с едва заметным аметистовым сиянием. Свечение кристалла не существовало. По крайней мере, приборы не могли определить характер излучения. Признать это факт означало принять то, что планета морочит им головы.
Источник свечения и тепла находился там, под камнем. Кирка с остервенелой решительностью вырывала куски породы, но этого всё равно не хватало. Кеннет быстро выдыхался, скафандр не позволял сделать хороший замах. Он с трудом держался на ногах, когда увидел нечто похожее на основание бутона. Если у каменного цветка были корни, он хотел их увидеть. Не успев осознать эту мысль, Кеннет ударом по чаше бутона высек искры, которые, пройдя по всему телу, норовили раскроить голову. Глаза словно залило краской, он не видел ничего, кроме тьмы.
Тьма не рассеялась, даже когда Кеннет пришёл в себя. Потом он вспомнил: наступила полярная ночь. Вокруг него столпились испуганные люди. Некоторые с оружием. Даже капитан, как единственный квалифицированный врач, был тут. Он быстро осмотрел Кеннета и выдохнул. К Кеннету постепенно возвращался слух. Слишком большой переполох для такого инцидента.
– Идти можешь? Что случилось.
– Я и сам до конца не пойму. Искра вышла из кристалла. Я отключился, но вроде ненадолго.
– Твой маячок часа три пищал. Мы думали, ты уже погиб.
Команда спасения всё ещё была на взводе. Кеннет предполагал худшее. Весь сыр бор — не из-за него. Глава безопасности как будто прочитал его мысли:
– Салливан пропал. Коронель и другие из его группы говорят, он пошёл отлить. Вот только его маячок даёт сигнал из воды. А самого тела и след простыл.
– Кеннету необязательно об этом знать. – заметил капитан.
– Может, теперь свою шкуру ценить будет.
Разум Кеннета постепенно прояснялся, побеждая страх:
– Салливан оступился и ударился головой. Всего-то банальная неосторожность. Это бывает со всеми.
– Хотел бы я, чтобы это было так. – капитан задумчиво оглянулся во тьму, на миг пронзив туман зазубренным серпом губ.
По возвращению на корабль Драганов прогнал Кеннета через медсканеры. Ничего. Даже диагностические Альтбиоты показали, что тот здоров настолько, насколько себе позволял. Кеннет испытал облегчение, хоть и мир в его глазах до сих пор не восстановил яркость красок, норовя улизнуть то влево, то вправо, когда Кеннет фокусировал взгляд. Всё же ощущение чуждой памяти, словно кто-то копался в его мозгах, было вызвано страхом, и этому есть рациональное объяснение.
Эхо опасности отступило. Осталось самое сложное — объяснить Энгусу Кейнсу, почему произошла заминка в работе. Сагерд вместе со всеми причастными поднялся на капитанский мостик.
– У вас есть оружие, люди. Случился инцидент — выстави охрану. Им что, угрожала опасность? Решил поиграть в спасателя против выдуманного противника?
– Бригадир, я, – Сагерд опасливо взглянул на геолога. – я считаю, что два инцидента связаны между собой. То, что сделал Кеннет и исчезновение Салливана. Надо срочно покинуть планету!
– Так я и знал. Ты думал, захнычешь, приведешь всех на корабль, и мы мирно улетим, да?
– Но с кристаллами точно что-то не так.
– Это просто камень. Только из незнакомых нам материалов. Ударь его и он развалится. Верно, Кеннет?
– Верно, Бригадир. Когда-то давно люди считали огонь карой небес. Похоже, с тех пор мы не далеко от них ушли.
– Сагерд, ты и сам знаешь, что Салливан любил выпить.
– Но на смене он был трезвый. – вмешался Коронель.
– Или тебе так показалось. Есть что сказать, Де Грот?
– Произошедшее кажется мне странным, но не более того.
– Тогда закончим. Сагерд, безопасность на тебе. Но это не означает, что можно вот так просто лишать нас заработка. Свободны.
Обратно все шли молча. Лагерь, раздражённый и переполненный спорами, успокоился. Даже Коронель вскоре потерял злобу. Люди разошлись по палаткам.
ГЛАВА 4
К следующей смене кровати нескольких человек были пусты, и на этот раз не было свидетелей того, куда эти люди пропали. Выставленный дозор не заметил ничего необычного для этой планеты, но это ещё сильнее беспокоило экипаж. Ночью воображение ослепляет разум внутренними угрозами, которые становятся сильнее внешних. Теперь рабочим запрещалось перемещаться за пределами лагеря по одному. Патруль зоны добычи внимательно всматривался в темноту. Тревога утомляла людей, одёргивала руки, из-за чего работа продвигалась гораздо медленнее.
Кеннет дал добро на проведение взрывных работ. Только в нескольких местах с предполагаемыми пустотами работали кирками. Видеть, как каменные исполины падают, было невыносимо, но всем требовалось успокоение. Лица людей, напряжённые и беспокойные, смягчались от озорного проявления силы.
– Какого чёрта ты мешаешь погрузке? – Сагерд прихватил Кеннета за шлем. Старпом кричал, но в его глазах не было злобы. На него уставились люди. – Что смотрите, а ну работать!
– Вы не видите, что это необычный кристалл? Если везти его вместе с остальными, он развалятся при транспортировке и потеряет в цене. – растерянно оправдывался Кеннет. Ценность его не интересовала, он вспомнил про неё в последний момент.
– Сагерд, а ведь Кеннет прав. – вмешался Джек Филдс. – Дай мальчишке заниматься тем, на что у тебя не хватает ни духа, ни образования.
– Да брось, Джек. – Сагерд отпустил шлем. – Ты и сам знаешь, какой был приказ от Кейнса!
– Я не думаю, что он приказывал тебе подрывать и так нестабильное состояние экипажа своей агрессией.
– Ладно, извини, Кеннет. У нас нет времени на бережное обращение с этими кристаллами.
– Да ничего страшного, – Кеннет смотрел, как погрузчик увозил жеоду. – Я сам поговорю с Энгусом на этот счёт.
– Не стоить лезть туда, где и без тебя хватает проблем. – вздохнул старпом.
Обсуждать что-то с Сагердом было бесполезно: он делал то, что говорил Энгус Кейнс. Но разве бригадир остался на этой планете не ради денег? Использовать этот спонтанный предлог показалось Кеннету хорошей идеей.
Когда рабочие делали пересменку, Кеннет отломил кристаллик жеоды и направился в лабораторию. Альтфизиолог с неохотой поприветствовал его.
Трудно было заметить, но кристаллик рос. На какие-то тысячные доли нанометра в час, однако процесс шёл равномерно и постоянно. Кеннет заметил это только благодаря компьютеру. Как объяснить это наблюдение? В условиях переохлаждения кристаллик и вправду мог начать расти, но разница температур снаружи и внутри корабля составляла всего лишь 20 градусов цельсия. Кеннет обратился к учёному:
– Слушай, при газоанализе ты случайно не находил этот новый элемент в атмосфере планеты?
– Не-а. Разве что в воде, но там чего только не намешено. Первичный бульон из простой органики.
Кеннет нервно провёл пальцем по мочке уха:
– Кристалл растёт. И эти искры свидетельствуют не о выделении, а о поглощении энергии. Как это возможно.
Драганов открыл рот, но осёкся. Они полдня изучали кристаллик, пока у них не возникла наименее противоречивая гипотеза. Альтфизиолог спросил:
– Если модель расходится с фактами действительности, то что ты предпочтёшь?
– Модель.
– Поэтому физика и осталась в прошлом. Теоретики отчаялись объяснить и ускоренное расширение вселенной, и достаточно высокую её температуру при конечном количестве энергии. Но нам бы сейчас пригодился кто-нибудь вроде Эйштейна или Планка, да? – по скорости речи Драганова можно было понять, что он не раз задумывался над этим вопросом.
Повисла пауза. Кеннет решился озвучить гипотезу:
– Ты думаешь, оно живое?
– Нет, оно всего лишь имеет несколько признаков, свойственным живым ораганизмам. Может, оно когда-то было живым. Ты знал, что предки считали цепочку ДНК непериодическим кристаллом?
– Одно и тоже.
– Ну да, геолог же лучше меня разбирается в биологии.
– Да нет, я не про ДНК. Рост и развитие, своеобразный обмен веществ. Это все меняет. Я обязан уговорить Энгуса остаться.
– Какое ему дело до научных открытий? Ему нужны лишь деньги.
– Если мы хотя бы немного разберёмся в природе этого кристаллика, мы получим гораздо больше. Вместо этого он пытается как можно быстрее покинуть планету. Почему?
– Ты правда это спрашиваешь? Энгус боится, как и все мы. Но тебе, видимо, до этого нет дела.
Это было сродни предательству. Они все знали то, чего Кеннет старательно избегал. Подсознание било в колокол, но геолог оглох, слышал лишь успокаивающий бас горизонтального лифта. Через 5 минут он прибыл на мостик. И Капитан, и Энгус Кейнс были на тех же местах.
– Что на этот раз, Кеннет? – нетерпеливо спросил Энгус.
– Продукт труда стоит дороже использованных материалов.
– Ого, курс экономики. Вижу, куда ты клонишь, продолжай.
– У нас уже есть гипотезы о биогенности нового элемента…Если потратить немного времени на его изучение, мы сможем продать его гораздо дороже. Мы начинаем понимать, как он функционирует. – сдерживая возмущение, объяснял Кеннет.
– Продадим горсть на чёрный рынок. Там припишут камням нужные свойства и без нашей помощи. Когда поднимется ажиотаж, постепенно вернёмся на промышленные биржи. А что плохо — так это завышать ожидания халтурным исследованием.
– Одна неделя, сэр, не больше. Разве вы не хотите заработать? – Кеннет выпустил последний аргумент в жерло вулкана.
– Да нет у меня этой недели, ясно?! Мы ходим по лезвию. Кто знает, сколько людей пропадут завтра? А послезавтра?
– Не верю, что дело только в экипаже.
– Считай как хочешь. Пока они выполняют свои обязанности, я буду оберегать их. Я не дам им сдохнуть на окраине Змееносца из-за какого-то там полуживого камня. Как ты можешь быть частью экипажа, если желаешь им смерти?
– Я хочу их спасти. Поэтому и нужны исследования. – слова испарялись в горячем воздухе, теряли силу.
– Ты просишь невозможное. И ради этого рискуешь всеми, кто ещё остался. – на глазах Энгуса проступала алая паутина.
– Если виноват камень, то я пойму, почему исчезают люди.
– Ты просто невыносим. Безумный гений-одиночка пытается спасти мир. Не смеши меня. Я уверен, даже в твоём университете в Сабике было больше оборудования, чем на этом корабле. Но тебе всё нипочём, да? – в приступе безудержного хохота Энгус зашёл в лифт. – Пора уже очнуться, Кеннет.
Кеннет опустил взгляд в пол, погружаясь в топкое болото вины. В последний раз такое было, когда Том рассказывал ему о минералах, добываемых в карьере. Кеннет засмотрелся и едва не свалился вниз, рискуя потащить инвалида за собой. После того случая Кеннет был обязан Тому не только за обучение грамоте, но и за спасение жизни.
Капитан, за всё время не сказавший ни слова, прятал что-то в зажатом кулаке:
– Он немного перегнул. Неправильно тебя понял. Можешь идти. Я потом объясню ему, что ты сдался.
– О чём это вы? – Кеннету не хватало воздуха.
– Я понимаю, как тяжело для тебя далось решение бросить исследования. И теперь, чтобы оставить к себе хоть какое-то уважение, ты обвиняешь всех в том, что выбрал сам.
– Что вы несёте? Я пришёл сюда только ради того, чтобы продолжить изучение.
– Это неправда. И дело даже не в Энгусе.
– Если бы не Энгус, я бы остался на этой планете и изучал кристалл до конца своих дней.
– Но ты не можешь. В этом то всё и дело.
– Не могу, потому что у меня нет корабля.
– У пропавших его тоже не было! – с детским восторгом отметил капитан. – Но на планете они нашли то, что перечеркнуло их прошлое и настоящее.
– Я бы не хотел повторить их судьбу. Но это не означает, что я собираюсь отступить.
– Ты уже отступил. Твоё бездействие объясняется страхом. Ты боишься даже сильнее Энгуса.
Что-то горькое разлилось по ослабевшему телу. Кеннет не привык к долгим физическим нагрузкам в скафандре. Ноги начали дрожать, он опёрся на стену. Капитан не останавливался:
– Представь, что твоя жизнь закончится через три дня. Что ты будешь делать?
– Я? То же самое. Делать всё возможное для изучения камня.
– Как же сложно с вами, учёными. Вы совершенно не видите этот мир. – капитан выпустил из руки черную точку. Она приближалась, и Кеннет, увидев ней тот самый аметистовый блеск, резко убрал подготовленную кисть. Кристалл пролетел мимо, звонко прокатившись по полу.
Так вот, что это такое. Давящий нутро голос, шёпот которого шумит громче водопада. Брызги отравляют всё, к чему прикоснуться. Единственное, что заглушает водопад — стук собственного сердца, пытающегося уплыть от нескончаемой пляски. Кеннет узрел собственный ужас.
– Вот об это я и говорю, Кеннет. Ты сам выбрал, чтобы предмет твоего обожания выскользнул у тебя из пальцев. – он встал, неторопливо направившись к выходу. – Я читал твоё личное дело. Том точно был бы не против, если бы ты покинул эту планету.
В словах капитана не было притворства. Его витиеватые фразы, словно мошки, вились вокруг, жужжали, надоедали. Кеннет остался наедине со всем происходящим, и внутри него что-то оборвалось. Переступив через то, что раньше казалось важным, Кеннет вошёл в лабораторию и спокойно произнёс:
– Драганов, мне нужны альтбиоты.
ГЛАВА 5
Через два часа Кеннет впервые вышел на поверхность без скафандра. Кузнечные меха лёгких, забыв, что горн остыл, впустую гоняли густой атмосферный газ. Геолог шёл меж камней, оглушённый новыми ощущениями. Камни гудели, словно звали к себе. Люди собирались возле них компаниями, беззаботно смеялись, шутили. Патрульные крепко спали, оставив свой пост. Полевая лаборатория, вопреки ожиданиям, была цела. Кеннет изучал один камень за другим, проводя расчёты, сверяя образцы. Чем дольше он смотрел на увеличенное изображение кристаллографа, тем больше понимал, что бессилен. Камень живой. И даже если его биохимия и строение знакомы Кеннету, он не обладает должными знаниями для его изучения.
Постепенно ощущения вытесняли все нужные мысли. Кеннету с трудом удалось ухватиться за уплывающую вдаль нить размышлений. Текущим оборудованием бесполезно продолжать изучение кристаллов. Сколько их было погружено в корабль? Тысячи. И это лишь меньшая часть того, что есть на острове. Значит, среди камней обязана быть ещё одна жеода, нужно лишь успеть её найти.
Кеннет устал. Сев на землю, протяжно изнурённо вздохнул. Перед ним возвышался кристалл, и Кеннет не мог отвести от него взгляд. Возникло желание. Сначала почти незаметное, но, поддаваясь слабости, Кеннет выпрямил руку. Кончиком пальцев, потом всей рукой прикоснулся к кристаллу. Слегка холодный на ощупь он покалывал кожу, пуская аметистовые брызги по своей поверхности.
Мысль, как будто против его воли, вонзилась в голову. От неожиданности Кеннет упал, стараясь отползти подальше.
Он вскрикнул:
– Батарея! Этот кристалл чертова живая батарея.
Но эта информация ему не поможет, даже если он будет работать всю ночь. Как и сказал капитан, его жизнь, а значит и жизнь его исследования, закончатся на этой планете. И он не знал, что делать дальше. Или знал? Теперь в словах капитана Кеннет узрел последний шанс.
Пришло время действовать. Задержать корабль на день, максимум два, и улететь. Да, Том бы хотел, чтобы Кеннет покинул планету. Но истина стоит дороже. План пришёл сам собой, когда Кеннет зашёл в лабораторию. Драганов спал, положив голову на стол. Позади него в вакуумных ампулах хранилась основа для альтбиотов: бактерии, вирусы и микроорганизмы. Достаточно разбить несколько ампул, по вентиляции они распространятся по всему кораблю. Колонии асептиков среагируют слишком поздно, чтобы сдержать незнакомую им угрозу. Избежать заражения можно только одним путём – на время запечатав весь корабль.
Кеннет брал столько ампул, сколько помещалось в руке. Он потянулся за последней, как прогремел взрыв. Корабль шатнуло. Оглушительный скрежет давил на перепонки.
– Что ты делаешь? – осторожно спросил Драганов.
– Ничего, извини – Кеннет разжал руку. Ампулы беспорядочно высыпались ящик. – Я пойду посмотрю, что случилось!
На улице кто-то кричал, суетился, но Кеннету было на это плевать. Когда дымок прекратился, он уже вернулся в палатку и уснул.
ГЛАВА 6
Коронель, бледный, с воспаленными глазами, с трудом разбудил Кеннета. За это время он смог потерять свою харизматичную улыбку.
Энгус собрал оставшихся в полупустом лагере людей у корабля. Он возвышался над краем пасти, спокойный, сожалеющий. Энгус Кейнс был прав. Кеннет едва не обрёк этих людей на смерть. Но его опередил кто-то другой, более смелый, или, может быть, наоборот, более трусливый. В корме корабля зияла окровавленная дыра. Альторганическому корпусу понадобится время, чтобы затянуть рану.
Казалось, воздух загустел словно раскалённая лава, превращался в магму. Сложно было даже открыть рот. Наконец, напрягая желваки, Энгус Кейнс начал. Он говорил громко, хотя в этом не было необходимости. Люди ждали его слов. Они расслышали бы его шёпот, читали бы по губам.
– Отлёт переносится. – первые слова давались труднее всего. Люди узнали худшее, и их гнев сменился смирением. – Виновные в саботаже уже наказаны.
– Почему они это сделали?
– Какая-то форма помешательства. Мы не привыкли к жизни в открытых пространствах. Новый график работы предполагает ежечасный отдых вне атмосферы планеты.
– Работы? Мы ещё будем работать?
– Я не кормлю бездельников. Если хотите попасть на корабль — продолжайте погрузку кристаллов. – Энгус стремительно вернулся на корабль, избежав вопрос, на который у него не нашлось бы ответа.
Растерянные люди копошились на месте. Кеннет только сейчас заметил отсутствие Сагерда. Старпом смог бы дать экипажу нужный настрой. Наконец, несколько человек продолжили работу. За ними подтянулись остальные.
Но часть людей, сломленных и шокированных, проигнорировали угрозу. Они даже не разговаривали. Лежали, свернувшись калачиком, или спали, прислонившись к камням. Коронель и остальные пытались уговорить, заставить их работать, но те их не слышали, как будто пребывая в коматозном состоянии. От пинков и ударов они только тихо поскуливали. Службы безопасности уже не было, они затерялись среди происходящего. Люди перестали пытаться восстановить целостность своего общества, сейчас лишь некоторых из них объединяла работа и желание покинуть планету.
Кеннет помогал с погрузкой, но от него было больше вреда, чем пользы. Когда он упал, с него слетели очки и попали под колёса погрузчика. Без них он был бесполезен. Рабочие сами прогнали его с зоны добычи. Последнее, что он хотел сделать перед отлётом, это забрать образцы из полевой лаборатории.
Кеннет шёл осторожно, стараясь обходить помешанных стороной. Он не хотел даже попадаться им на глаза. Черты суровой реальности искажались. Кеннет шёл по памяти, но вскоре глаза начали привыкать. Знакомые, но размытые образы приобретали новые черты, становясь чем-то новым, невиданным ранее. Кеннет Нисбет исследовал уже собственный, нарисованный мир.
Кеннет остановился около полевой лаборатории, пытаясь определить источник звука. Он был достаточно громкий, но ни рабочие, ни помешанные не обращали на него никакого внимания. Звук исходил из камня. Казалось, камень ничем не отличался от тысячи таких же, и это и выделяло его от остальных. Он звал Кеннета, обходя разум стороной, впивался в сердце – орган правосудия. Вердикт вынесен: образцы, информация, уже сделанные открытия меркнут перед важностью этого камня.
Анализ поверхности не выявил ничего нового. Чтобы хоть каким-то способом найти ответ, он уже хотел прикоснуться к камню, почувствовать его, но прошлый неприятный опыт сбросил эту глупую мысль с учёного. Наконец георадар показал ответ на вопрос: внутри камня находилась овальная пустота. “Жеода!” – воскликнул Кеннет и стал лихорадочно пробивать камень. Он не знал, почему его так тянет к жеоде. Казалось, сама интуиция говорит, что ответ там, внутри. От ударов киркой по камню расходились волны, уходившие в глубину щелевидного отверстия. Ещё немного, и Кеннет сможет пролезть. Его окликнул альтфизиолог. Кеннет, не отвлекаясь от работы, поведал:
– Я понял, Драганов. Я всё понял. Огромные камни играют роль батарей. А жеод много, и они…
Кеннет не успел договорить. Его лицо, словно пластилиновое, смялось от удара трубой.
– Я знаю, что ты делал тогда в лаборатории. Думал, одного взрыва не хватит? – наступал Драганов – Ты видел, что с этими людьми? То же самое произойдёт и с нами.
– Я этого не делал! – беспомощно закрывал голову Кеннет.
– Мы либо исчезнем, либо сойдём с ума. У нас нет шанса улететь с планеты. И всё из-за тебя! – неповоротливый, тучный, Драганов хрипел, пытаясь отдышаться.
– Да послушай ты меня!
– Зачем? Ты же фанатик. Знаешь, я не спал сутками, пытаясь понять, что же происходит с людьми. Воздух безопасен. Вода кишит микроорганизмами, но не способна разложить человека даже за месяц. И вдруг осознал – он показал на камень. – Оно пудрит нам мозги. И первой его жертвой стал ты.
– Емил, прошу, мы почти добрались до истины. Как учёный, ты точно понимаешь это.
– Ты платишь за истину чужими жизнями. Или это уже не ты. – ярость Драганова на секунду сменилась скорбью.
– Да ты уже сам не дружишь с головой! Даже если камень живой, как он может проникать к нам в мозг?
– Не знаю, Кеннет, и не хочу знать. Я хочу домой. И ты стоишь между мной и моим желанием.
– Да приди же в себя! – Кеннет повалил Драганова, но вдруг понял, что тот перестал сопротивляться.
Голова Драганов приложилась о камень. Кеннет пробовал растормошить, поднять обмякшее тело, но руки его не слушались. Кость левого предплечья проткнула кожу, болью возвращая трезвость мыслей. Кеннет позвал на помощь, но сразу же пожалел. Если они про это узнают, то не заберут его на корабль. Кто-то отозвался из тумана.
В ужасе и отчаянии Кеннет кое-как забрался в узкую щель и оказался внутри жеоды. Огни мерцали, обволакивали, студили кожу. Пространство внутри было узким, но Кеннет не чувствовал себя зажатым. Кровь капала по руке, от чего кристаллики бурлили смесью цветов. Глаза Кеннета, подчиняясь замедляющемуся стуку сердца, оградили засыпающее сознание пеленой век.
Кеннет не помнил, что было дальше. Голос бригадира разбудил его. Энгус Кейнс отстреливал помешанных, штурмующий корабль. Они старались опрокинуть погрузчики, добраться до рабочих, пытающихся вбежать вверх по пасти. Энгус кричал, подгонял рабочих криком и скидывал тех, кто в страхе бросал последние партии груза.
От громких звуков оружие помешанные разбежались в стороны. Это давало возможность капитану осмотреть раненных, лежащих на земле.
Кеннет вдруг понял, что видит очень хорошо и без очков. Он попытался их снять, но не мог почувствовать рук. Да и тела как будто бы не было. Но это его не беспокоило. От происходящего накатывало омерзение. Потом наслаждение. Но ведь это не его эмоции. Камни, другие камни, он видел их, ощущал так, как будто они было его частью. Среди них он мог различить рабочих, но другие, сгустки чего-то древнего, настороженно хранили молчание.
Геолог снова обратил внимание на корабль. Капитан начал бежать, но вдруг остановился и поднял руки. Диалога не было. Энгус выстрелил ему в голову. Сопла двигателя выжигали под собой камень, и корабль поднимался всё выше.
Проснулись тени. Их горечь была неописуема. Кусок информации, который мог бы заглушить тысячелетнюю жажду познания, улетел, оставив после себя лишь жалкие крохи. Тени рыдали, но теперь они могли отыграться. Они исследовали Кеннета, как препарированную лягушку. Разрезали кожу, ставили зажимы, кромсали органы. Ускользающее Я плавилось от того, что оно чувствует мучение уже несуществующего тела.
Оно захлебывалось в информации. Каждый раз казался последним, но это не могло убить вечный сосуд знаний. Узнав всё, оно больше не хотело познавать. И оно проклинало Кеннета.